Оцелот выходит на охоту - Лариса Логинова

Я не хочу приносить кому-либо кофе в постель. Мне не нужны сгоревшие яйца на завтрак и полная дыма кухня. Я сносно готовлю и вполне способен не сдохнуть с голода при полном холодильнике. Я – одиночка, как и все кошки, кроме львов. Эти любят собирать вокруг себя целый гарем кошечек и котиков, дружно облизывающих Его гривастое Величество.

К слову, львов я не люблю – слишком много понтов и мало настоящего, кошачьего. Как по мне, истинный царь зверей – тигр, вот где и сила, и красота, и самодостаточность. Ещё будучи ребёнком, я где-то вычитал, что амурский тигр на порядок крупнее и сильнее льва, и легко вломил бы Его Величеству неслабых люлей, столкнись они вечерком в тёмном переулке. Но… в тайге нет львов, а в Африке – тигров, так что… Пусть себе царствует.

Лев.

Его присутствие я учуял очень быстро. Каждая строчка его сочинений дышала самодовольством и самолюбованием, а рассказы пестрили местоимением «я». Его было много. Слишком много. Не удивляюсь, если в реале Лев часами любуется на своё отражение в зеркале. Красуется обнажённым, принимая позы одну эффектней другой и почти кончая от собственной охуенности. Вот только…

Зеркало способно показать нам самих себя, но сквозь него нельзя ничего рассмотреть. Только Ты. Великий, Гениальный и Прекрасный и восторженный скулёж сопровождающего повсюду верного прайда. Это тоже имело место. Прайд у Льва был. Они обожали его сочинения, даже если не понимали ни слова. Главным было то, что Это Написал Он, а значит, оно гениально!

Они не только пели Льву осанну, но и кидались грудью на его защиту, стоило только кому-то постороннему выразить недоумение или неприятие Его творчества. Он был их Богом и Кумиром, которых категорически не рекомендуется себе создавать.

Нервно подёргивая хвостом, я принялся тщательно обнюхивать оставленные им метки – надо же знать соперника в лицо, то есть в морду, по которой потом и съездить. После того, как по всем законам дикой и домашней природы, подомну его под себя и поимею, всё по тем же законам. Кто сверху, тот и прав.

Не кривя душой, я был вынужден признать: некоторые из сочинений Льва мне понравились, видно было, что писал от души. И слова находились незатраханные, и мысли – свежие, и темы волнительные. Будь я помоложе, да понаивнее, или родись женщиной – влюбился бы и пал к его ногам, тихо попискивая и задирая задницу.

На, бери, весь твой! Имей меня, милый, пожёстче при большом стечении глазоёбствующей публики, активно дрочащей на публичный акт совокупления.

А что им ещё делать? Собственной личной жизни не имеется, так почему бы на чужую не подрочить? Та же самая порнуха, только не снятая на плёнку, а написанная, выгодно отличающаяся искренностью со стороны того, кого имеет Лев. Трахает, всё с той же снисходительно-самодовольной ухмылкой, слушая страстные стоны котика или кошечки и подбадривающие возгласы обожающей толпы. Альфа-самец, блин.

Такую преданность виртуальной любви я видел только однажды, но запомнил на всю жизнь.

Когда я об этом услышал, подумал, что меня разыгрывают. Быть того не может, чтобы Тоха наглотался какого-то дерьма из-за бросившей виртуальной подруги. Которую он, блядь, никогда не видел, не целовал, не трахал в реале. Всё вышеперечисленное они делали по сети: виртуальная дрочка друг на друга, имитация настоящего, суррогат. Обработанные в Фотошопе снимки, с которых Тохе призывно улыбалась настоящая красотка.

Я пытался показать, как легко сделать из любой мартышки богиню несколькими кликами мыши, но был послан. Она не такая! Она никогда не стала бы обманывать! У них любовь до гроба! Куда уж нам, со свиным рылом…

Она интимно шептала ему по скайпу какую-то хрень, а я, случайно услышав кусок этого диалога, согнулся пополам и долго ржал. Так разговаривают дамочки из секса по телефону. И хоть на самом деле она толстая и страшная, голос просто божественен, и ты буквально улетаешь в астрал следом за деньгами со счёта. Плавали. Знаем.

Я не мог понять одного – как можно влюбиться, не видя человека? Ведь «любишь» не его, а придуманный тобой образ! Помню, читал как-то в инете о бешеной популярности среди фанатов героини одной культовой компьютерной игры. И всё бы ничего, да только лица её никто из них не видел, равно как и тела. Каждый малолетний фан дрочил на собственное воображение. Создателям образа – пожизненный респект, так угодить всем сразу!

Видя, что попытки достучаться до погрязшего в виртуальной любви Антона рюхаются одна за другой, я просто отошёл в сторону и снисходительно усмехался, ожидая, когда же эта блажь пройдёт. Но вскоре мне стало не до смеха.

В тот день Антон поймал меня на выходе из института, потащил за угол и почти потребовал дать денег.

– Сколько? – поинтересовался я, закуривая.

– Двадцать штук. Баксов, – выпалил он, пугая сумасшедшим блеском глаз.

– И на кой тебе столько? Случилось чего? – я затянулся, ожидая ответа.

– Да не ломайся, как девка! – психанул Антон. – Есть у тебя бабки или нет?

– Тоха, двадцать штук – это много, – серьёзно сказал я. – Я должен знать, для чего тебе такие деньги.

– Ладно, – вздохнул он. – Это для Наташи. Она заболела, срочно нужна операция, а денег не хватает.

Я подавился дымом и закашлялся. Нехилые запросы у сучки. Мне, чтобы столько заработать, пришлось бы неслабо попрыгать, а тут – бац! Из воздуха. Двадцать штук. Офигеть.

– Ну, так что? – нетерпеливо дёрнул меня за рукав Антон. – Ты мне займёшь?

– Нет, – отрезал я.

– У тебя нет столько? А сколько есть?

– Неважно. Если бы и было, не дал бы ни копейки. Ей. Тебя тупо разводят, Тох, – я смотрел ему прямо в глаза и понимал, что сейчас наживу врага, но должен был это сказать. – Как только вышлешь бабки, «Наташа» тут же исчезнет. Она же обычная шалава. Виртуальная.

– Нет! Не смей так говорить о ней! Она не из этих! А ты… – презрительно скривился он. – Сволочь ты бездушная! Сам блядь и всех шлюхами крестишь!

– Что? – приподнял я бровь. – Это откуда такие сведения?

– Не скажу! – это прозвучало бы совсем по-детски, если бы не пугающе-взрослая ненависть в глазах. – Думаешь, никто не знает, откуда у тебя деньги? И что ты трахаешься и с тёлками, и с мужиками?

– И что? А твоё-то какое дело? – я бросил окурок в урну. – Тебя поимеют, Тоха. А захочешь извиниться – знаешь, где меня найти.

Он не извинился. Но не потому, что я ошибся. Просто говорить Антон больше не может. Он вообще ничего не может, только пускает слюни, гадит под себя и смотрит в стену пустыми глазами.

Чтобы помочь любимой, он занял бабки под людоедские проценты у достаточно серьёзных людей. Получив вожделенный перевод, «Наташа» тут же исчезла, а Антон остался с разбитым сердцем, и растущим каждый день долгом. И вот, чтобы разом решить все проблемы, он наглотался какого-то психотропного дерьма.

Дальше была клиническая смерть, скорая, реанимация и – овощное существование. Милый побочный эффект большой дозы психотропа. Его долги отдавали родители, которым пришлось продать машину. Взамен они получили расписку и пялящегося в стену сына.

А я сделал выводы. Теперь меня нельзя разжалобить сказками о смертельных хворях и срочных операциях. Даже если это и так, я-то тут каким боком? Я не Мать Тереза, чтобы помогать ближним, дальним и всем двуногим тварям на планете.

Если же меня и угораздит втрескаться по сети, я обязательно настою на встрече в реале, а потом и решу – стоит ли игра свеч. Если всё окажется совсем печально – переживу. Тут главное не затягивать, потому что отрезать палец проще, чем отрубить руку. Но вернёмся к нашему Лёвушке, а то меня что-то опять сносит в прошлое.

Я не знаю, на каких началах Лев строил свои виртуальные отношения, но то, что его пёр прилюдный трах, было очевидно. Что же, поглядим, с какой стороны будет удобнее схватить его за холку и нагнуть. Чёрт побери! Его гривастая башка будет куда эффектнее смотреться на моей стене для охотничьих трофеев, чем головёнка какого-то обычного котика или кошечки! Вот только с какой стороны к нему подобраться?

В открытую конфронтацию Лев никогда не вступал. Не царское дело. За него это делали верные вассалы. А если вопросов становилось слишком много и вопросов неприятных, Лев уходил по-аглицки. Уносил оскорблённое достоинство и удалял не вызвавшую волну всенародной любви работу.